Жизнь в лаборатории никогда не стоит на месте. Постоянное движение, вечный круговорот и удваиваемый объем искусных дел генетических цепочек. Генов бесчисленное множество и каждый не похож на предыдущий, по-своему уникален, отличаясь лишь одной необычной цепочкой. Казалось, что все невозможно все запомнить, но Драйман старался изо всех сил. Пусть он утрачивал какие-то дорогие ему воспоминания, забывал про назначенные встречи, только науку василиск не мог променять ни на что. Изворотливый в любых ситуациях, скользкий как змея, избегая сторонних конфликтов и потусторонних проблем. Только в последнее время в его жизни зачастил еще один объект. Фламер не похож на других его работников. Внимательный, обходительный и приветливый, словно каждый раз, когда мужчина находился рядом с василиском, он нацеплял одну и ту же маску. С работниками своего отдела безопасности поведение снежного менялось - строгий, чуткий начальник, который заочно прокрадывается в подсознание, заставляя подчиняться беспрекословно. Наверное, именно в совокупности все эти черты характера и привлекали Драймана, который находил в белоснежном создании достойного собеседника и надежного партнера. Редкость, что фламер удосужился войти в число из доверительных лиц главы лаборатории, которых были единицы.
После долгого и напряженного утра внимание профессора на большее количество дня занял глава безопасности, на которого временного было возложено руководство по обеспечению и установке новой дорогостоящей аппаратуры. Вилфрида слишком сильно смущал тот момент, где противился его помощник. Василиск осознавал всю ответственность в расширении доступа к более обширной информации для работников, но зная, что может относиться не совсем адекватно к данному решению все же решил прислушаться к мнению Тимберлена и смело отказал Клайву в деликатном предложении. Но им предстояло еще многое обсудить по поводу улучшения безопасности передачи информационных путей, чтобы практически со стопроцентной уверенностью можно было доверяться технике, так же разговор велся о увеличении внутренних информационных резервов, в которые хранились старые архивы с исследованиями, упрощая поставленный вопрос про огромные помещения с макулатурой. А ближе к вечеру мозги Драймана воспалились, не желая перенасыщаться информацией.
Остаток вечера профессор провел в лабораториях, продолжая ненасытно исследовать замысловатую патологию Андерсона. Уже прошло много лет, но интерес Драймана к этому мутанту все никак не угасал, лишь наоборот. Василиск уперт в своих стремлениях, а Рафаил был похож на крепкий грецкий орех, который он не мог все никак раскусить. Глава лаборатории не понимал, в чем кроется изюминка его мутации, а может просто уже устал искать ответ, отпуская ситуацию плыть по течению. Когда-то у Драймана зарождались великие и грандиозные планы на Андерсона, но со временем они отошли на задний план. Он получил то, что хотел от этого странного отпрыска вампирской наружности, но отказывался понимать, с какой целью продолжает содержать его в своих лабораториях, подвергая изысканным пыткам лабораторной наружности. Последние несколько лет пролетели как один месяц, что Драйман стал потихоньку забывать как выглядит собственный помощник. Работа брала с василиска все, требуя от него больше времени и забирая больше сил. Взгляд профессора на жизнь оставался неизменным, но его уже поглощала другая жизнь, в которую дроу просто не вписывался. До этого у них было намного больше совместных проектов...именно это время было ценным, когда они взахлеб проводили его вместе. А что теперь? Объект его восхищения просто постепенно отодвинулся на второй план. Не по прихоти василиска. Темп жизни заставил так поступить.
И вот он сидит на стуле за своим столом, на котором взял власть хаос, рассеивая по поверхности бардак. Бледные пальцы, содрогаясь, застегивали ворот рубашки, заставляя окрашиваться ту кровавым оттенком от затягивающихся ран. Драйман слишком давно грозился посадить отпрыска мутаций на строгую диету в том плане, что практически созрел на отказ быть персональным донором. Что именно Андерсон находил привлекательного и вкусного в его крови василиск не понимал, но в ходе подготовительного процесса к расставанию до следующего вечера не мог отказать вампиру в таком элитном питании.
Голову охватило легкое головокружение, а тишину разрезал недовольный голос помощника.
- Хорошо, я подумаю над этим, - Драйман отпустил со своих губ ответ, который был наполнен какой-то пустотой. В последнее время ему многого не хватало, но он не мог понять чего именно. А может просто считал, что в последнее время следовать своим желаниям слишком глупо. Бросив взгляд на наполненный бокал, василиск лишь осторожно поднялся и шатаясь направился в куб, где ждал его гамак.
- Если тебя что-то не устраивает - скажи прямо, а издеваться будешь над починенными и своими подопытными, - без издевки, но строго. Упреки, везде упреки. Драймана это достало, учитывая то, как его последняя статья подверглась весткой критике, что медленно перетекала в абсурд. Профессор даже слишком переживал по этому поводу, но не хотел нарываться на конфликт с окружающими постоянно себя, сдерживая и выжидая удобного момента, чтобы кому-нибудь стереть кости в порошок, крепко сжимая свои плотные кольца.

Драйман частенько недолюбливал свой внешний вид. Это ужасное человеческое тело, услугами которого он пользуется по собственной воле дабы продолжать свою научную деятельность, найти тот самый заветный ключ, чтобы истребить все человечество, чтобы от этих жалких ублюдков не осталось и следа. Такие мотивы были известны лишь узкому кругу. Тем, кто был связан с самым нижним этажом этого белоснежного и безобидного здания. А может ну его? Бросить все и уйти. Нет, даже уехать куда-нибудь и забыть обо всем. Первые несколько месяцев его будут преследовать кошмары, но василиск и без того уже голову свернул, чтобы сойти с ума еще больше.
Но сейчас жестокая реальность вновь затягивает змия. Все так серо, уныло. Вилфриду просто показалось или у него действительно упало настроение до -100? Только и вправду он не хочет спорить, хотя и готов сорваться. Драйман всегда готов слушать Тимберлена, как бы он его не забывал, как не старалась вычеркнуть его жизнь, василиск не перестанет нуждаться в дроу.
Профессор остановился, медленно повернулся и посмотрел на силуэт мужчины, только голос дрогнул. Ему действительно тяжело стоять сейчас на своих ногах, когда голова кружится от нехватки крови. Плывущая картинка стала еще более размазанной, но это, почему-то, вызвало на губах Драймана кривую и горькую ухмылку.
- Я смотрю. Что дальше? - так же сухо продолжал отвечать василиск, пожав плечами.
Только как ему кажется, от этого ничего не изменилось, дроу лишь больше был раздражен, что отразилось в голове профессора грубой и неотесанной мыслью. От того, что Рик сейчас зол, не делало Вилфриду особой погоды. Он в большинстве случаев реагировал на это спокойно. Пусть обидно, пусть больно, но пройдет. Все проходит, как и это странное ощущение, которое защемило что-то в груди. Драйман лишь стянул неподалеку какой-то халат, накинул на плечи, чтобы унять дрожь от легкого падения температуры. Да. Привычки организма не изменишь.

Темнота укрывала помещение своим темным бархатом, блеклый свет от диаграммных звезд скользил по стопкам документов, технике, нежно облизывал двоих негативно настроенных существ. Силуэт Тимберлена постепенно сливался с кромешной тьмой их кабинета, заставляя василиска щуриться, делать несколько шагов на встречу переполненным ядом словам. Драйман прекрасно знал о чем толковал ему помощник, внутри которого поселилась личина гнева. В такие моменты дроу был просто отвратителен до мозга костей. Не то, чтобы это не нравилось Вилфриду, просто василиск предпочитал более лояльные методы вести разговор, применяя совершенно иную интонацию как в свой, так и в чужой адрес.
- Рик, это не повод вникать в мою личную жизнь. Я не твоя вещь, я не твой очередной подопытный, который большую часть своей жизни проводит либо под твоим скальпелем, либо в твоем террариуме, - василиск спокойно ответил автоматом, особо не задумываясь что должен сейчас сказать, но продолжал осторожно подходить к дроу, устраиваясь на углу стола. Взгляд Вилфрида уже давно потерял свою насыщенность, он стал пустой, практически безжизненный, но он продолжает смотреть на Тимберлена н пытаясь отвести глаз.
Тупик. Сколько бы профессор не старался, он всегда приходил к одному и тому же итогу. Понимать Тимберлена бесполезно, это сложно, невыполнимая задача стоит перед ним долгие годы, мешает спокойно спать и существовать. Сколько бы он не думал, что бы он не делал это всегда приходила вот к такому неприятному разговору. Они многое воспринимают по-разному, многое делают то, что никогда не будет похоже друг на друга, но чувство собственности им не чуждо, но и это слово они воспринимают совершенно иначе, придавая разное значение. Тонкие бледные пальцы скользнули по эбеновой коже руки, плавно перетекая на ножку бокала, забирая его у дроу и отставляя в сторону.
- Не могу понять при чем тут Джек. Я тебя вообще сейчас плохо понимаю, - пусть глупо звучит, зато честно. Ведь люди редко замечают какими становятся с годами, на сколько они падают или взлетают. Только Драйман определенно не хотел падать из этого пустого неба, но он гордо выпрямился, с вызовом заглядывая в серые глаза темного.

Чем больше дроу говорил, тем быстрее билось сердце змия. Резкость движений мужчины никогда его не пугали, наоборот, взахлеб заставляли сразу становиться более внимательным, словно это прогоняло окутавшую разум пелену. Только у Драймана тоже есть свой предел, которого он скоро достигнет. Вилфрид раньше никогда не пытался волновать своими проблемами Тимберлена, волновать тем, что поедало его многие годы изнутри.
- Зачем? - василиск взял бережно свободную ладонь дроу в свою и положил к себе на сердце. - Потому что пусто здесь, понимаешь? - он опустил взгляд, шепча темному одними губами. - Я не задумывался об этом раньше и думал, что легко могу отпустить былое, но нет. Это не так. - голос с каждым словом обретает уверенность и становится громче, но василиск не переходит на крик, он продолжает говорить вздрагивая, переходя на шипение, - Оно поедает меня изнутри, не дает покоя, заставляет делать все с точностью да наоборот. Пустота, понимаешь, Рик...пустота...
Никто не говорил, что будет легко. Никто не говорил, что с этим можно справиться одному. Сложно, практически невозможно. Именно это выматывает Драймана, когда нет никого рядом. Именно пустота заставляет его не спать и не есть днями и ночами, погружаться в свою работу с головой, найти лишь маленький повод, чтобы находиться в каком-то окружении. Без разницы.
Но это только его проблема, он сам должен с ней справиться любыми способами. Искоренить, вычеркнуть, порвать, взорвать - не важно. Вилфрид по своим задаткам похож больше на комнатное растение, которое завянет без должного ухода и в итоге погибнет. Его никто не воспитывал, никто так раньше о нем не заботился, как делает это Тимберлен. До отвращения идеально, чтобы развернуться и уйти. Профессор утратил во время поисков то, что так долго искал.
- Не дави, Рик. Прошу... - он закрыл глаза не то от усталости, не то пытаясь сосредоточиться и унять волнение внутри, только шипение вновь сорвалось на хриплый шепот, срываясь с дрожащих губ.

Шок. Щека вспыхнула от яркой горячей пощечины. Почему...почему он его ударил даже не выслушав до конца, не пытаясь понять, что дело не в Хантере. Ведь со времени их знакомства тоже прошло уже много лет. Но василиск продолжал молчать, внимательно выслушивая все, что наговорил ему дроу, а от этого защемило в груди лишь сильнее. Неужели он настолько безнадежен?
- Я...я... - он толком не мог собрать свои мысли в этот момент, чтобы ответить мужчине по достоинству. Он не мог найти в себе смелости, но смог сдержать слезы, смог сдержать накатившую обиду и эгоизм. Только в такие момент начинаешь прекрасно понимать как ты умеешь ненавидеть, как ты понимаешь истинные чувства, которые ложно затаились в сердце выдавая фальшивку.
Драйман всегда думал только о себе, никогда не считался с теми чувствами, которые испытывает Тимберлен. Он не смог научиться понимать его так, как понимал бы самый близкий человек. И как бы горько не звучало, но Рик оказался прав - Райм полностью безнадежен. Мужчина отпустил его, отходя в сторону, чтобы унять взбунтовавшийся разум, а василиск обреченно опустил голову и руки. В воздухе повисло тяжелое молчание. Надоел ему? Может и так. Значит сейчас Драйману выпал прекрасный шанс, чтобы изменить все, в первую очередь - изменить что-то в себе.
- Я попрошу найти мне другой кабинет. Не хочу беспокоить тебя своим обществом. - это была последняя капля, которую василиск растягивал, отсрочивая ситуацию до последнего, чтобы не сорваться. Тимберлен сам напросился, раз посчитал нужным завести этот разговор.
Он стремительно подошел к мужчине, разворачивая к себе лицом, с отчаянием заглядывая в глаза, срывая голос до хрипа:
- Не нужен? - зачем-то повторил василиск. - Какого черта ты говоришь такие омерзительные вещи?! Рик, я не тоскую по Хантеру уже достаточно давно. Мне ты нужен, понимаешь? Ты, идиот, слышишь?! - василиск из оставшихся сил не пытается поддаваться истерике, но  ударами в грудь толкает дроу к столу,  продолжая говорить. - Ты, самодовольный индюк, из-за тебя я не могу спать нормально ночами, из-за тебя не могу нормально есть и сосредоточиться на своей работе! Зачем ты появился в моей жизни? Чтобы в итоге взять и напрочь уйти? Ненавижу... - удар. Снова и снова. - Да как ты смеешь уверенно заявлять о моей безнадежности, чертова ошибка эволюции, когда сам уходишь в отпуск надолго, а я потом себе места найти не могу! Как ты хочешь, чтобы я с этим справился?! - он плачет и уже не понятно от безысходности или от простого отчаяния, - Скажи...как?
Он оттолкнул дроу в последний раз, а потом просто отвернулся, зарываясь пальцами в густые волосы, зачесывая их назад, оттягивая, пытаясь хоть немного утихомирить свои эмоции. Он не хочет плакать, просто слезы сами по себе накатываются крупными гроздьями на его глазах, стекая по щекам влажными солоноватыми дорожками.
- Хорошо. Будет тебе кабинет, но с того момента...Я сам виноват, что начал мешать работу с чем попало...
Василиск метается, пытается заглушить в себе то, что до сих пор рвется из него наружу - чувства. Обычные чувства, которые схожи чем-то с чувствами дроу.

Теперь не понятно от чего так раскалывается голова то ли от пощечины, то ли просто от слез, но тело отвечает мужчине взаимно, василиск искренне и трепетно прижимается к нему, нежно обвивая шею, заторможено, но жадно ответив на это проявление ласки. Вифрида поглотила паника. Он не так себе это представлял, не хотел разыгрывать такую трагедию и заводить каждую из сторон в тупик. Слова Тимберлена ставят жирную точку в отношения, которыми не успели они наградить друг друга. Но разве может это быть точкой тогда, когда василиск еще не успел сформировать четко свой ответ? Поэтому он всегда был таким отстраненным, эгоистом, который думает только о себе. Так проще было для них обоих. Они спокойно существовали друг с другом в этом муравейнике и наслаждались тайно их собственным, личным обществом наедине.
Все? Разве может вот так все закончиться? Нет. Видфрид уже сделал выбор и в его планы никак не входило расставаться с дроу так скоро. Он не собирался его уговаривать, падать ниц и биться в истерике лбом об пол. Нет. Объятия Райса изменились, стали более нежными, успокаивающими. Его тонкие пальцы трепетно скользили по вьющимся волосам, зарываясь, сжимая по-свойски. Но он тихо, мягко задал лишь один вопрос:
- Если я попрошу тебя остаться, ты останешься?
Вилфрид не выживет без Рика, он сам прекрасно это чувствует. Он как-то раз чуть не потерял его, поэтому не хочет, чтобы это повторилось снова. Плевать василиск хотел на ту пощечину, плевать он хотел на непонимание, ведь с другой стороны, он прекрасно сейчас осознает, что это все послужило отличным катализатором. Драйман понимает, что если Рик настоит на своем, то уже ничего не сделаешь, поэтому василиск так желанно зарывается носом в воротник его халата, дарит робкие поцелуи крепкой шее.
- Я люблю тебя, Рик. Останься...
Ведь он оставался всегда, когда Райс просил его об этом. А сейчас он нуждается в нем еще больше, чем прежде...

Ему показалось или он попросил что-то невозможное? Из-за собственного эгоизма до василиска не никак не доходило, что у дроу тоже есть свои чувства, которые подталкивают его на кардинальные меры. Но и Вилфрид не какая-то там кисельная барышня, он забудет подробности о том, как это было, оставит для себя лишь важное, только василиск снова не понимает, что терзать себя и мучатся из этих двоих будет только Тимберлен. Понимание придет, но должно пройти время, а пока он трепетно застыл в его объятиях, наслаждаясь моментом, о котором так долго мечтал.
Красный бутон пощечины уже завял на щеке василиска, слезы высохли, неприятно стягивая щеки. Он крепко обнимает мужчину, словно боится, что тот исчезнет как мираж. Только в такие моменты Вилфрид считал, что слова не нужны, они немного портят завесу тишины, когда появляется желание насладиться обществом друг друга.
- К черту вино, Рик... - он не может устоять, чтобы не воспользоваться моментом, прохладные ладони нежно скользнули по щекам мужчины, а губы мягко, ласково накрыли уста дроу. Василиск хочет его обнимать, больше целовать и касаться. - Я очень скучал, - шепчет он в чужие губы, завлекая в легкий поцелуй. Ведь они и правда уже слишком давно не прибывали друг с другом в мирной и счастливой обстановке, как было раньше. Хотя, врядли былое можно вернуть, но Вилфрид тоже не хочет доставлять мужчине дискомфорт.
- Можно я не буду тебя отпускать? - тихо шепчет он, продолжая одарять эбеновые губы короткими жадными поцелуями, - Могу я уйти с тобой? - василиск спрашивает мужчину, ищет варианты иного выхода.
Драйман прекрасно знает чем может обернуться это все, но он не может отпустить его. Василиск и без того уже многое потерял в своей жизни, но ни в одной из этих ситуаций не были пролиты его слезы. Вилфрид никогда не плакал, всегда старался держаться и подавлять в себе животное, но это его часть. Он и есть та самая пресмыкающаяся тварь, которая большую часть своей жизни идет на поводу своих эмоций. Если дроу ответит ему нет - он поймет. Только ближайший месяц без него окажется летальным, поскольку профессор по вине своей принадлежности привязался и душой, и телом, и разумом. Тимберлен для него как наркотик, дозу которого с каждым разом хочется увеличить, как воздух, без которого он не сможем существовать.

Почему-то Вилфрид упустил этот момент из виду. Вот почему он так безалаберно вслушивался в слова дроу, которые говорили о чем-то другом...о том, что ему еще не известно. Да, он практически не знает Тимберлена, не знаем чем он живет и каким воздухом дышит, но сопротивляться этим касаниям, эти жадным, страстным поцелуям просто невозможно.
- Подожди... - томно продолжает он шептать, закрывая глаза, целуя, кусая губы дроу. - Какая еще база? Кто тебя должен отозвать?
Василиск практически не понимает о чем толкует ему помощник. Хотя мужчина оговаривался об этом уже не в первый раз. Только руки продолжают скользить по крепкому каскаду плеч, тело продолжает трепетно прижиматься к рельефному торсу, а изголодавшиеся губы поглощают все поцелуи, завлекая в новые. Ноги Драймана подкашиваются, он настолько опьянен, что не хватает сил, чтобы твердо стоять на ногах. Не хватает сил, чтобы отстраниться, спросить о чем-нибудь еще. Тяжелый выдался вечер, василиск просто уже устал. Ему не важно, что о Тимберлене о практически ничего не знает, не важно кто он есть на самом деле. Он просто знает по проверкам о его поступках в свою сторону, знает, что именного из этого темного эльфа выйдет достойная опора на всю оставшуюся жизнь. Райс уверен в этом существе ровно настолько, насколько бы смог довериться своей гениальности.
У них может оказаться впереди еще много времени, но змий сам боялся, что не может стать достойным внимания этого мужчины. Он особенный. У Драймана никогда не было опыта в постоянных отношениях, ему всегда хватало различных связей на стороне. Но он никогда не мог себе представить, как это окажется сложно. Только выбор сделан и у василисков этого выбора не отнять.

Василиск жадно отвечает, вырывая каждый поцелуй силой, с превеликим удовольствием завлекается в следующий, цепко сминая жесткую ткань халата на спине мужчины. Он так долго этого ждал, боролся за свое маленькое, трепетное счастье, которое вот-вот готово снова его покинуть. Но нет. На этот раз Вилфрид не допустит, чтобы и дроу кто-то смог забрать, нет, просто вырвать из его жизни, словно ничего и не происходило. тонкие алебастровые пальцы скользят по спине жадно, чутко впиваясь в крепкую спину, с надеждой продолжая сжимать до треска белоснежную ткань халата. Змий не собирается отступать, вскарабкиваясь на дроу сверху, обвивая ногами талию, обнимая руками шею мужчины, горестно всхлипывая, пытаясь сдержать себя в руках, но продолжая властно в ответ поедать темного во властном поцелуе.
Он никогда не проявлял себя с данной стороны так беспечно и открыто. Сейчас он больше всего уязвим, беспомощен, словно маленький ребенок, который как в старые века требует церковного убежища. Он хочет его продолжать целовать, не хочет выпускать из своих крепких змеиных объятий. Василиск сомневается, что их долгожданное счастье продлится дольше желаемого, поэтому он не может спать. Не сейчас, пусть даже и глаза закрываются от истощения и большой потери крови. Это не тот момент, когда можно спокойно расслабиться и отдаться во власть Морфея, наблюдая ночи напролет сладкие сны. Только у дроу снова другое мнение на этот счет, которое меняет василиска в худшую сторону.
- Нет, я не отпущу тебя... - он тянется к нему вновь, словно бутон цветка к солнцу, нежно обнимает, заключая в свои холодные объятия.
Вилфрид боится, что вновь в его душевную обитель ворвется пустота, что она будет в нем жить, петь, танцевать и смеяться, а сердце вновь защемит колкой болью, словно идиллию вновь изгонят из рая. Он откровенно боится до дрожи во всем теле, что дроу уйдет. Сейчас все настолько нереально, поэтому василиск хочет вечно видеть этот прекрасный сон, а не лететь вниз спиной, полностью лишенный благодати.
Губы дарят короткий ряд жадных поцелуев, руки завлекают дроу прилечь рядом, обнять крепче. Рядом с Тимберленом Райс умеет терять не только рассудок, но и черпать силы из внутренних резервов, словно зная заранее, что стоило оставить запас на этот момент. Василиск берет мужчину за руку, прикладывая ладонь к своему сердцу, чтобы дроу ощутил этот бешенный ритм, который не замечал до этого, чтобы он почувствовал, как пустота в его сердце распахнула окна души, покидая скромный змеиный мир.
- Люблю...люблю... - нет сил удержаться, хочется повторять это снова и снова, продолжая дарить поцелуи, покрывая ими лицо, шею, острые уши мужчины, зарываясь тонкими пальцами в густые вьющиеся волосы, сжимая властно, требовательно, языком изучая влажную жаркую гладь его языка, десен, ровный ряд зубов. Задыхаясь, насилуя себя этой страстью, но не желая отстраняться, лишь бы только утолить свойский голод, заполнить пробелы в своей памяти только им и больше никем... - Люблю...
Он не сдался. Он выиграл в этом сражении с пустотой, которая пожирала его многие годы изнутри. Он изгнал из себя этот чертов порок, который так раздражал его, который заставлял его работать взахлеб днями и ночами. - Не сейчас. Только не спать.

- Не могу, Рик... - василиск сбито выдыхает в сладкую гладь губ темного эльфа, бережно скользит прохладными ладонями по щекам, оглаживая кончиками пальцев скулы, - ты просто не можешь представить насколько я счастлив сейчас, насколько ты важен для меня и насколько долго хочется быть с тобой рядом.
Он никогда не бросался такими откровениями, никогда не говорил дроу насколько поистине в нем нуждается каждую секунду, что отпускать куда-то мужчину заканчивается мучительными пытками и душевными истязаниями. Но Райс не винит его ни в чем, именно василиск виноват лишь в том, что позволил мешать работу с чем-то более высоким и дорогим, только он сам виноват во всей печальной драме о непонимании и недоверии. Черт возьми, да Драйман в последние годы их совместного времяпрепровождения тихо затаивал дыхание и угоманивал бушующее сердцебиение, чтобы не выдавать своих переживаний, своих волнений! Так почему именно сейчас он должен смело закрыть глаза, угомониться и спать? Он не хочет от Тимберлена большего, чем просто оставаться рядом. Он не хочет лишать его свободы, ведь это чуждо для василиска, который, на самом деле, всю жизнь находился в тонкой невидимой узде дроу, но все стало настолько привычным, что профессор с годами принял как должное быть частью персонального садиста.
- Я люблю в тебе все: как ты голодно смотришь на меня, как яростно рычишь, как не можешь сдержать рвущиеся хаос и разрушения, как ты нежен со мной, как злишься... - он ненадолго прервался, даря горячий поцелуй эбеновой щеке, нависая сверху, вдавливая в мягкую гладкую ткань гамака, - у тебя нет недостатков, ты идеален...мой дроу...
Но василиск так боится сказать, что для него чуждо насильно удерживать его рядом, боится того, что Тимберен остается рядом лишь потому, что это нужно Вилфриду.
- Скажи еще раз, что я нужен тебе... скажи, прошу...